Аркадий Белый,
специальный корреспондент
газеты «Граница России – Северо-Запад»



ЖИТЬ,  МЕНЯЯ  МИР  К  ЛУЧШЕМУ


Полковника Валерия Борисовича Мурина с благодарностью вспоминают несколько поколений военных журналистов. Не только те, с кем  он служил, кого поддерживал и выдвигал, и кто у него учился. Он сотрудничал и сотрудничает со многими российскими и зарубежными политиками, учёными, крупными военачальниками, видными деятелями культуры и искусства.
В деловых и творческих поездках он побывал, причём не единожды, во многих странах мира. В Чехии и Германии, Швеции и Швейцарии, Италии и Греции, в Китае и на Кипре, в Великобритании и Египте, в Нидерландах, Франции, Бельгии, Люксембурге, Австрии, Словакии, Польше. Он удостоен более двух десятков наград, среди которых орден Дружбы и медаль «За отличие в охране государственной границы СССР». А также – орденов и медалей  Австрии, Монголии и других государств.
Диапазон его интересов широк, а всё, что успел и чего достиг, хватило бы нескольким ярким человеческим судьбам. Выпускник четырёх престижных, с разным профилем вузов, он стал заслуженным работником культуры Российской Федерации, членом Союза писателей и Союза журналистов России, лауреатом различных литературных премий. В их числе – «Золотое перо границы», имени Константина Симонова, Александра Фадеева, Валентина Пикуля, Александра Грибоедова, Михаила Скобелева. Валерий Мурин лауреат Всероссийской премии «Золотой венец Победы».
Действительный член Европейского клуба менеджеров (г.Брюссель), он ещё в годы офицерской службы стал кандидатом и доктором философских наук, а затем и академиком Международной академии информатизации, членом-корреспондентом Международной славянской академии…
За всем этим стоят кропотливый многолетний и каждодневный труд, цельность натуры, неутолённая страсть к творчеству, непременное чувство нового и, конечно же, стремление к успеху.
А начинал Валерий Борисович своё трудное и последовательное восхождение к вершинам профессионализма сорок лет назад в газете «Пограничник», нынешней «Граница России – Северо-Запад». Хотя и до этого, совсем в юном возрасте, было чему поучиться у него сверстникам. Не особо рассчитывая на чью-либо помощь, он стремился достичь всего сам – упорно, вдохновенно, не без ошибок и зачастую интуитивно, ощупью, иногда вопреки чужой воле и непреодолимым, казалось бы, обстоятельствам. Самоуспокоенности и лени не позволяли в нём угнездиться природная любознательность, неуёмная энергия и даровитость, заявившая о себе смолоду.

РОДОМ  ИЗ  ПОСЛЕВОЕННОГО  ДЕТСТВА

Познакомились мы в конце 80-х годов прошлого столетия в уютной, солнечной и люто-морозной Чите. Он возглавлял тогда окружную газету «Пограничник Забайкалья», я – газету Забайкальского военного округа «На боевом посту».
Впоследствии были встречи в Москве и даже в Пицунде – в Доме творчества Союза писателей, куда мы оба приехали на Всесоюзное совещание-семинар литераторов, пишущих на военно-патриотическую тему. 
Впечатление при первой встрече, вопреки расхожему мнению, оказалось точным и подтвердилось спустя десятилетия. Высокий, по-спортивному стройный и нестандартно мыслящий, майор Мурин привлёк внимание сдержанной, неподчёркнутой, а потому непритворной вежливостью. Подкупила и не всегда характерная для сугубо военного человека щепетильность. Её, чуждую интеллигентщине и показухе, невозможно передать по наследству или привить усердным воспитанием. Она выкристаллизовывается, как правило, в неустанной душевной работе.
Насколько знаю, из непростых служебных, а то и запутанных, порою, житейских ситуаций именно щепетильность позволяла ему выходить достойно. Корректность в общении с самыми разными людьми и естественное стремление соблюдать в определённых случаях дистанцию, предполагали, тем не менее, твёрдость, а при необходимости и жёсткость принимаемых решений.
Юлия Друнина, один из самых пронзительных поэтов-фронтовиков, однажды написала: «Я родом не из детства – из войны». А вот мы все, появившиеся на свет в конце 40-х – начале 50-х годов, родом именно из того трудного, с незатейливым бытом, но по-своему счастливого послевоенного детства. Когда воспитывало всё. Заботливое бескорыстие учителей, семья, зачастую неполная, - с её простодушными и честными установками, задорная пионерия с её военно-спортивными играми «Зарницей» и «Орлёнком», слётами и сборами, утренниками и вечерами творчества, встречами с героями войны и труда.
Детство и юность у вихрастого неугомонного паренька, родившегося спустя шесть с половиной лет после Победы, не было безоблачным и, как у большинства, не изобиловало достатком. Родной посёлок Мга, будучи узловой станцией Кировской железной дороги, в августе 1941-го обеспечивал основные перевозки для Ленинграда после того, как гитлеровцы перерезали основную, Октябрьскую железную дорогу. Но вскоре пала и Мга.
Её оборону фронтовики называли адом – столь ожесточённые шли там бои. Захват немцами этой небольшой станции, которая не была нанесена ни на одну оперативную штабную карту, оказался эпизодом с далеко идущими последствиями. Мгино-Синявинский выступ стал важнейшим в битве за Ленинград. После изгнания фашистов в январе 1944 года в посёлке осталось лишь полтора десятка разрушенных домов, бараки двух концлагерей для военнопленных и два немецких кладбища.
В лесах под Мгой и на близлежащих Синявинских высотах с обрамляющими их болотами, Валерий школьником, на летних каникулах,  работал в геодезической группе, производившей съёмку местности для крупного, только проектировавшегося, а ныне популярного у петербуржцев и жителей области птицекомплекса.  Он повсюду находил там проржавевшие осколки мин и снарядов, позеленевшие патроны, сопрелые остатки амуниции и в большом количестве – человеческие кости и черепа. Ведь район боёв под Синявино – второе Прохоровское поле. Там вместо воинских кладбищ – сплошные боевые позиции и так называемые санитарные захоронения. После четырёх наступательных Синявинских операций по прорыву блокады Ленинграда погибли сотни тысяч советских бойцов и командиров. Десятки тысяч из них продолжают оставаться и сейчас в земле безымянными.
Окончив курсы по туризму, он с одноклассниками ходил в походы по местам боевой славы, что добавляло впечатлений. Увиденное воочию и в кино, всё услышанное от фронтовиков западало в память, будило чувства светлые, возвышенные, истинно патриотичные. Готовясь в начальных классах к вступлению в пионерскую организацию, он стал не только октябрёнком, но и командиром группы «Звёздочка». Позднее был избран  председателем совета пионерского отряда, а затем комсоргом и заместителем секретаря комитета ВЛКСМ школы. Активность, инициатива, увлечение общественной работой, стремление быть в гуще событий подспудно готовили к будущей журналистской, писательской и научной стезе. А заодно – и к офицерской службе-судьбе. Хотя путь до этого был неблизкий.
С малых лет его завораживали книги. В первом классе он попросил записать его в школьную библиотеку.
- Зачем пришёл? – скептически оглядела его библиотекарша. – Небось и читать-то ещё не умеешь?
- Умею. – упрямо сомкнул он губы.
- Ну и что тебе дать?
- Марка Твена, «Принца и нищего»…
Повесть он проглотил за день и вновь предстал перед библиотекаршей.
- Опять пришёл? Ну, чего тебе?
- Прочитал…
Ему не поверили, и он от обиды расплакался.
Чуть позже он записался в четыре библиотеки сразу и его объявили лучшим читателем года.
Его интересовали не только приключения или история. В десятом классе он прочёл одно из наиболее известных произведений Платона – политический диалог «Государство, или о справедливости». Поразило чёткое, ставшее классическим и актуальным по сию пору, разделение государственной власти на пять родов – власть демократическую, аристократическую, олигархическую, царскую и тираническую. А справедливость – на три рода: перед богами, перед людьми и перед усопшими. Глубина суждений древнегреческого философа поразила его. И хотя он, по его же словам, не всё тогда понял, но прочитанное не прошло бесследно. Серьёзно вникая в философию уже в университете, он пришёл к выводу, что она, «как наука наук», - ключ к познанию и преображению себя и окружающей среды. А спустя много лет в беседе с карельской писательницей, кандидатом социологических наук Натальей Лайдинен заметил: «Мне знакомы десятки, если не сотни людей – металлургов, аграриев, лётчиков, моряков, геологов, увлечённых философией, имеющих учёную степень. Как правило, они успешны в основной профессии. Уверен, что философия, как и религия, учит человека жить по совести, считаться не только со своими интересами, но и с окружающим миром. По мере сил и возможностей менять его к лучшему».
Думаю, это и стало его жизненным кредо.
Осмысление прочитанного, не детская наблюдательность и первые «взрослые» переживания неумолимо потянули его к творчеству. В восьмом классе он начал писать стихи. Посылал их в «Пионерскую правду», журнал «Турист» и другие издания. Редакции, как водится, вежливо отказывали, иногда – с профессиональным разбором и толковыми советами.
А затем появилась повесть о школьной жизни. Две исписанные мелко тетрадки в конверт не затолкаешь, и он повёз их из Мги в Ленинград. Там, на набережной Фонтанки, 59, располагались тогда редакции ежемесячного журнала «Искорка» и выходившей два раза в неделю газеты «Ленинские искры».
Один из литсотрудников добросовестно рукопись прочитал и, поразмыслив, заключил:
- Есть интересные места. Вот из них-то, выжав «воду», и надо делать небольшие рассказы. И не держи в столе – пошли куда-нибудь…
Он так и сделал. А летом получил по почте первый в своей жизни гонорар – 18 рублей 90 копеек, немалые для парнишки по тем временам деньги. Бросился в библиотеку и в подшивке «Учительской газеты» с замиранием сердца обнаружил свою юмореску «Я меняю характер».
В школе эта публикация произвела фурор и 1-го сентября, когда он появился в своём десятом классе, то почувствовал себя знаменитым.
Спустя месяц второй рассказ появился в ведомственной газете «Лесоруб», редакция которой находилась в самом центре Ленинграда, на нынешней Большой Конюшенной. Туда и отправился он за авторским экземпляром. Его похвалили, расспросили и в итоге вместе с корреспондентским удостоверением вручили первое творческое задание для поездки в один из лесхозов.
К окончанию школы у него набралось десяток публикаций. В редакции поинтересовались:
- Получив аттестат зрелости, что намерен делать?
- Хочу стать журналистом. 
- Тогда пиши заявление. С первого июня, сразу же после выпускного вечера, берём тебя на работу штатным литературным сотрудником…
Ему,  семнадцатилетнему, положили оклад в 80 рублей. Да плюс гонорар и командировочные... Подспорье для семьи солидное – дома, в Мге, у него оставались мать, бабушка и младший брат Александр.
В командировки устремлялся охотно, в самые глухие лесные места, где встречался с людьми, вникал в производство. Но и о дальнейшей учёбе не забывал. Подав документа на заочное отделение факультета журналистики Ленинградского государственного университета, экзамены он сдавал в перерывах между поездками по районам области. После вышедшего в то время в прокат и получившего невероятный успех кинофильма «Журналист», профессия эта стала популярной – на одно студенческое место претендовали более 13 абитуриентов. Он все экзамены сдал успешно и прошёл конкурс.
Но в январе 1970 года ведомственные газеты в стране закрыли, и студент-заочник Мурин оказался безработным. Другой бы опустил руки, но он тут же, без раскачки, устроился станочником на Ленинградский мебельный комбинат. Работал столь ударно, что нормы перевыполнял в полтора-два раза. Ушлые работяги его чуть не побили за то, что срезал расценки, а заодно лишал их времени на частые «перекуры». Оправдываться не стал – просто не умел этого делать - и по-прежнему «гнал» план, словно бы назло тем, кто привык трудиться ни шатко, ни валко.
Чем бы всё кончилось, неизвестно, но подошла отчётно-выборная кампания и его единогласно избрали комсоргом огромного, насчитывавшего 800 работников, цеха. Более сотни из них составляла молодёжь. Теперь он три дня в неделю стаял за станком, а два – занимался общественной работой. Да столь инициативно, что вскоре его ввели не только в состав комсомольского комитета комбината, но и Колпинского райкома ВЛКСМ…

ЗДРАВСТВУЙ,  ЗАСТАВА!

Известно, что в советское время пограничные войска по праву считались элитными – отбор призывников для них производился тщательно. А так как заочная учёба в вузе не давала отсрочки, то Валерий Мурин по всем статьям подходил для службы на границе.
Три напряжённых месяца в учебном подразделении на территории Латвии не показались ему тягостными – всё оказалось новым, необычным, увлекательным. И хотя день был расписан по минутам, он находил время для подготовки и отсылки материалов – на этот раз в газету Северо-Западного пограничного округа «Пограничник». «Учебку» окончил с отличием по всем предметам, в том числе – по строевой подготовке. И когда перед выпуском на торжественном построении читал с волнением военную присягу, то его выступление затем показали по телевидению.
Застава, куда приехал служить, порадовала. Живописный морской берег, смолистые, устремлённые ввысь сосны, лёгкие песчаные дюны… Участок левого фланга в зоне ответственности протянулся на семь километров, правый – на пять. Городок выглядел устроенным, непритязательным и компактным. Начальник заставы – майор Руденков – усатый, основательный, со спокойным проницательным взглядом показался ему крупной величиной в служебной иерархии. Да и возраст майора внушал почтение – его семнадцатилетняя дочь Светлана, на которую украдкой заглядывались пограничники, жила вместе с родителями в скромном домике для офицерского состава.
На первую беседу к начальнику в канцелярию были вызваны трое новичков: он и двое парней, призванных служить из Владимирской области.
Когда очередь представляться дошла до Мурина, то Руденков спросил:
- А у тебя каковы на сегодняшний день успехи?
- Учебное подразделение окончил на отлично.
- Образование?
- Один курс университета, факультет журналистики.
- Общественной работой занимался?
- Был комсоргом цеха и членом райкома комсомола…
Майор удовлетворённо вскинул бровь. А присутствовавший на беседе старшина срочной службы Никитин, исполнявший обязанности замполита заставы, вдруг спросил:
- Ты, случаем, не ленинградец?
- Точно так.
- Тогда койка твоя будет рядом с моей…
Старшина, опытный старослужащий, взял над молодым солдатом шефство.
Разместившись, Мурин первым делом спросил у Никитина:
- А газета «Пограничник» у вас есть?
- Есть. Но зачем она тебе сегодня?
- Посмотреть. Там должны быть мои публикации. 
В Ленинской комнате, познакомившись с сидевшими там пограничниками, он начал листать подшивку.
- Вот материал, - показал старшине, - за моей подписью…
Потом нашёл еще одну крупную корреспонденцию, за ней – заметку и полосу на пять колонок под шапкой «Будни учебного».
Подошли солдаты и сержанты после наряда, которых дежурный сразу же оповестил: «А у нас писатель появился!» Все дружно оправились смотреть на писателя.
- Слушай, Валера, - по-свойски спросил у него Никитин. – А о нас будешь писать?
- Если время найдётся…
- Об этом не беспокойся, я поговорю с начальником заставы.
Впоследствии время ему действительно стали выкраивать на творчество, хотя особых поблажек не было. Готовился и ходил в наряды, чистил оружие и картошку, прилежно занимался, как и все,  боевой, физической и политподготовкой. И с особым удовольствием нёс службу на вышке, наблюдая за ситуацией на море в бинокулярный оптический прибор.
Во второй половине всё того же дня – первого на заставе – Мурин с другими  новичками получил оружие и отправился вместе с остальными пограничниками к берегу моря на стрельбище.
Планово отрабатывалось первое пограничное упражнение. Старослужащие солдаты, снарядив магазины автоматов 25-ю патронами, разбились на пары, имитируя пограничный наряд в движении. Одному из сержантов не хватило напарника, и он подошёл к Мурину.
- Ну что, молодой, пойдёшь со мной? Только смотри, не стреляй, всё равно с ходу не попадёшь. Сам управлюсь…
Валерий в ответ лишь пожал плечами.
Сержанту, когда настал их черёд выполнять упражнение, отчего-то не повезло: дал пять коротких очередей, но две группы мишеней как стояли, так и остались стоять. И тогда Мурин скосил их из своего автомата. Сержант, тем временем, смог справиться лишь с «пулемётом», а на движущиеся мишени у него уже не хватило патронов. Пришлось Мурину сбивать все  мишени короткими очередями.
После того, как вернулись на исходный рубеж и доложили руководителю стрельб, последовала команда:
- Оружие к осмотру!
У сконфуженного сержанта магазин оказался пустым, а у Мурина осталось ещё одиннадцать патронов, которые он неспешно и поштучно начал сдавать.
Застава молчала, и он понял, что с этого момента он здесь не чужой, а малый срок службы уже не имеет большого значения.
Но, конечно же, стойкий авторитет довелось зарабатывать не одним, хотя и характерным днём. Простую, в общем-то, истину он усвоил сразу: в небольшом воинском коллективе, где каждый на виду, о тебе, как о человеке и специалисте, судят, прежде всего, по делам. Примеров тому привести можно много, но вот что показательно.
В те времена в погранвойсках ширилось патриотическое движение «На первом году стань старшим пограничного наряда!». Стрелок рядовой Мурин старшим ходил уже в начале третьего месяца службы в подразделении. Вскоре его избрали комсомольским секретарём и стали назначать дежурным по заставе.
Служил на совесть, а писал, в основном, вечерами, в перерывах между занятиями, за счёт отдыха после нарядов. Его материалы печатались в «Пограничнике» регулярно и так же исправно приходили из редакции гонорары. К удивлению сослуживцев, - по 30-40 рублей и более. Им было с чем сравнить: денежное довольствие рядового солдата составляло 3 рубля 80 копеек. Разумеется, не только в материальном поощрении было дело. Главное – потребность в творчестве, в неистребимом желании увидеть свои мысли и чувства отлитыми, как говорят,  в газетную строку.
Однажды на дежурстве он услышал, как за тонкой стенкой канцелярии начальник заставы по телефону перед кем-то оправдывается. А когда вышел в коридор, то хмуро бросил Мурину:
- Сдавай оружие и собирайся. Поедешь в штаб отряда. А оттуда – в Ленинград. Честно скажу, не хотел тебя отпускать. Всё тянул, тянул, да вот чуть сегодня взыскание не схлопотал.
- В Ленинград? – не понял Валерий. – Но мы тут, как одна семья, как же я уеду?..
- Ничего не поделаешь, давно поступила команда отправить тебя в редакцию! 
Вздохнув, майор Руденков молча махнул рукой и вернулся в канцелярию.

С  ПЕРОМ  И  ФОТОАППАРАТОМ

О том времени он говорит так, будто всё произошло вчера –феноменальная память и спустя сорок лет не даёт сбоев.
- В штабе пограничного отряда мне выдали парадную форму, рубашку, галстук. И проинструктировали: «В Питере езжай на Васильевский остров. Там, на улице Железноводской, дом 3 «а», находятся окружные склады, автомобильный взвод и твоё типографское отделение». В общем, прибыл я на Васильевский остров. Позднее узнал, что в редакции числятся всего двое военнослужащих срочной службы: художник-ретушёр и фотокорреспондент, которому вменялось ещё и писать материалы. Художником долгое время был ефрейтор Геннадий Бабушкин, а фотокорреспондентом – сержант Алексей Дударев, ставший впоследствии членом Союза писателей России. Его сменил младший сержант Николай Клавкин. Но парень провинился, пристрастившись  к «самоволкам». И нас поменяли: его отправили в отряд, а меня – в редакцию. Правда, числился я вначале на должности печатника, затем - старшего печатника. Со временем стал сержантом.
- Валерий Борисович, а каковы первые впечатления? Всё-таки, солидное издание, приличный штат…
- Впечатления были потом. А в тот день меня удивила весьма странная ситуация. Мы, срочники, жили на Васильевском острове, редакция располагалась на Литейном, 4, а типография – на Каляева, 19. Утром я вместе с отделением прибыл в типографию. Как положено, позвонил по телефону, представился и доложил о прибытии. Меня никуда не позвали, зато через три часа на Васильевский пришел Бабушкин. Без лишних слов вручил мне командировочное предписание за подписью командующего войсками Северо-Западного пограничного округа  генерал-лейтенанта Константина Фёдоровича Секретарёва и план-задание, адресованное корреспонденту газеты «Пограничник» рядовому Мурину В.Б. и подписанное ответственным редактором подполковником Николаем Ивановичем Кривомазовым. Можете представить моё состояние, когда я начал читать это задание: «Вам предлагается выехать в служебную командировку в город Сортавала для организации материалов в газету по следующей тематике…» И далее шёл перечень шести или семи тем. Но самое интересное заключала в себе отдельная строка: «Отснять 20-30 фотографий…» А фотоаппарат где? Его  мне не передали… 
- И как вы вышли из такого щекотливого положения? Поехали в редакцию прояснить обстановку, а заодно и знакомится?
- Да нет, приказ есть приказ. Выписал проездные документы, получил продовольственный аттестат, заехал домой за собственным фотоаппаратом ФЭД и – в командировку в Карелию. В общем, с корабля на бал.
Но ничего, запланированные материалы и фото я привёз в срок, а это – главное. Тогда и познакомился с руководством газеты и коллективом.
Уволившись в запас, Валерий Мурин недолго пробыл на «гражданке». Сдал сессию в университете и по направлению обкома ВЛКСМ возглавил клуб «Юнармеец» для подростков, склонных к правонарушениям.
- Весёлая была работа, - улыбается он. – Клуб летом становился лагерем в Сланцевском районе. Приехал я туда и вижу 10 палаток  на 70 ребят. Да ещё к ним приставлены 26 взрослых – «комиссары» из Ленинградского педагогического института имени Герцена. До меня руководили всей бесшабашной компанией старший лейтенант милиции, военрук в звании майора запаса, учительница на должности замполита, воспитатели… А мне – всего-то двадцать лет, да и выглядел я подозрительно молодо. Пришлось доказывать своё право на руководство. К слову, именно там я приобрёл первый хозяйственный опыт. Требовалось оформить заказы на продовольствие, накормить людей, наладить быт и организовать работы в поле по прополке свёклы, продумать спортивные соревнования и культурный досуг. Много хлопот доставала недисциплинированность подростков. Были и конфликты, и самовольное оставление лагеря, и… Да чего там только не было! Словом, полтора месяца спал по два часа в сутки. Зато как благостно стало на душе, когда на слёте юнармейцев мы заняли седьмое место среди команд из сорока районов города. И это при том, что в районе нашем практически не имелось крупных предприятий, а, значит, и денег на общественные мероприятия, на воспитание трудных подростков выделялось меньше.
Перспективы карьерного роста по комсомольской, а затем, как было принято, следом и по партийной линии у него - энергичного, инициативного, целеустремлённого - несомненно, были. Но пересилила тяга к журналистике – полтора года, проведённые в штате «Пограничника», не прошли бесследно. И он пришёл в один из отделов штаба пограничного округа, который занимался призывом на службу прапорщиков.
- Определили меня в редакцию на должность корреспондента-организатора, а должность фотокорреспондента тогда занимал прапорщик Виктор Алексеевич Юров. Более пяти лет я ездил по частям и подразделениям, брал интервью, фотографировал, собирал материал для проблемных статей и репортажей, организовывал письма военкоров.  Нет, пожалуй, такого уголка на Северо-Западе, где бы не довелось побывать. Писал и о моряках. В частности, по три недели ходил на пограничных кораблях до Новой Земли и обратно, перебираясь по ходу следования с корабля на корабль. Что, кстати, в целях безопасности категорически не приветствовалось. А после окончания университета мне через год присвоили звание лейтенанта. И был я тогда уже на капитанской должности. В редакции «Пограничника» стал со временем начальником отдела партийной и комсомольской жизни, а затем и ответственным секретарём…
Валерий Борисович рассказывает довольно скупо, но я представляю, словно наяву, как всё было на самом деле.
Однажды зимой он поездом добрался в одну из отдалённых комендатур Краснознамённого  Ребольского погранотряда. Сугробы - в человеческий рост, глушь, метель, холод. Комендант, выслушав прибывшего корреспондента, досадливо заметил:
- Лейтенант, только дня через четыре дороги начнут расчищать, а ты на заставу просишься…
- Как же быть?
- Мы в своё время в такую погоду на лыжах ходили.
- Пойду и я на лыжах!
Комендант неспешно походил, подумал, потом резко повернулся:
- А что? Мне эта идея нравится. Я здесь шесть лет и ни разу о нас в газете не писали. Напишешь – ребята будут довольны.
Утром его довезли до участка ближайшей заставы по дороге, которую едва-едва пробили леспромхозовские машины. А там  его уже ждал наряд. Пограничники доставили ему валенки, лыжи с мягкими креплениями и мешок солдатский. Переодевшись, портфель он засунул в мешок, а сапоги свои повесил на плечо. Медленно, волчьей цепочкой шли они двадцать километров через снежную целину. Долго шли. Намокшие  шапка и шинель отяжелели, а перчатки задубели. Когда, наконец, добрался до заставы, то ни ног, ни рук он почти не чувствовал. Но едва его отогрели, переодели и накормили, а обмундирование отправили в сушилку, он сразу же взялся за интервью. А утром – снова на лыжи и в путь-дорогу. За пять суток прошёл около ста километров, побывав на пяти заставах. Зато потом вышла серия таких материалов и с такими его фотографиями, что стоило только позавидовать. 
В другой раз и тоже зимой оказался он на островной заставе Суоярвского пограничного отряда. Летом единственным транспортом туда была лодка, а зимой – лошадь. Отправили его из комендатуры на попутных санях, доставлявших  на заставу банки с кинофильмами. Но испугавшуюся чего-то лошадь понесло, она бросилась вскачь, сани опрокинулись и в снег полетели не только банки, но и ездовый с корреспондентом. Кобыла прибежала на заставу первой, а они плелись ещё целых шесть километров, увязая в сугробах.
Ему бы отогреться, да в тепле тихо-мирно побеседовать с пограничниками. Но он предложил начальнику заставы:
- Давай сделаем поиск учебных нарушителей!
Тот среагировал мгновенно:
- А ты, лейтенант, кем пойдёшь?
- С поисковой.
Решено – сделано. Мурин переоделся и с тревожной группой бросился догонять «нарушителя», местного тренированного старшего лейтенанта. Девять километров бежал, едва поспевая за привыкшим к подобным кроссам нарядом по целине, проваливаясь в похрустывающий наст и выбиваясь из сил. Наверняка ругнул себя сгоряча не единожды за неуёмную инициативу. Но опубликованный вскоре в газете репортаж всех этих  передряг стоил. Ведь одно дело записывать со слов и совсем другое – быть самому не только свидетелем, но и участником события.
С самого начала ко всему, что касалось профессии, он подходил основательно и неравнодушно. Читал и просматривал пограничную и иную прессу, делал выписки в блокнот, выискивая всё новое и необычное. Будучи в отпуске в Грузии, к примеру, он зашёл в редакцию местной окружной пограничной газеты, поговорил с журналистами, многих из которых знал по публикациям, побывал на планёрке. Целый день занимался обременительным и муторным, казалось бы, для отпускника делом. Но когда вернулся в Ленинград, то предложил редактору подполковнику Андрею Ивановичу Пенских ввести сетевой график планирования. Что и было сделано.
В другой раз много полезного узнал для себя, побывав у киевских коллег. Его, отпускника, никто об этом не просил, но уж таков характер. В одном из первых фотоальбомов о границе и пограничниках, который датирован 1970 годом, есть запись: «Что должен уметь военный корреспондент? Не только писать». Изложенная незатейливо, для себя, и как бы мимоходом, мысль эта сама по себе глубокая. Ведь, по большому счёту, подлинный журналист это, прежде всего, публицист, а не борзописец. И одна из задач публицистики как раз и состоит в том, чтобы не только чётко, рельефно зафиксировать, но и проанализировать то или иное явление, осмыслить его. Для этого, как инструмент, требуются основательные знания, профессиональные навыки и соответствующий опыт, позволяющий избежать методологических шаблонов и механического повторения пройденного. В фотоальбомах этих, ставших уже по-своему историческими, много интересного.
- Вот коллективное фото, снятое в день, когда газете «Пограничник» исполнилось 30 лет, - поясняет Валерий Борисович, вспоминая без особого усилия должности, имена и фамилии.  – Вот заместитель редактора подполковник Пётр Александрович Прокофьев, рядом - ответственный редактор Николай Иванович Кривомазов и начальник отдела капитан 3 ранга Сергей Иванович Канаев. А это - начальник отдела партийной и комсомольской жизни подполковник Иван Спиридонович Орлов и корреспондент отдела пропаганды старшина Владимир Григорьевич Смирнов…
Многие фотографии уникальны, они как бы содержат в себе аромат ушедшей эпохи. 
- А это момент вручения  Выборгскому пограничному отряду ордена Красного Знамени, - продолжает он. – Награду принимает начальник отряда полковник Иван Дмитриевич Ярков. В центре – два члена Политбюро: председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов и первый секретарь Ленинградского обкома партии Григорий Васильевич Романов. Рядом –генерал армии Вадим Александрович Матросов, генерал-лейтенант Александр Григорьевич Викторов… А на этом моём фото – работа окружной комсомольской конференции. В центре лётчик-космонавт Юрий Николаевич Глазков и пока ещё рядовой пограничник Александр Николаевич Дитятин – ставший семикратным чемпионом мира по гимнастике и занесённый в Книгу рекордов Гиннеса как олимпийский чемпион, завоевавший на одних Играх сразу восемь медалей…
- Валерий Борисович, а как случилось, что вас из промозглого и сырого, но, тем не менее родного Северо-Запада, имеющего всего-то тридцать солнечных дней в году, занесло в Забайкалье, где таких ясных дней ровно в десять раз больше?
- Помогла инспекторская проверка. Я оставался тогда за редактора и только-только получил майорское звание. Что такое московская инспекция представляете? Вместе со всеми журналистами я стрелял, бегал, прыгал, сдавая физическую подготовку, показывал конспекты по требуемым темам, все нужные и ненужные планы и ворох прочих бумаг. А заодно выпускал,в том числе и  в полевых условиях газету. Среди проверяющих оказались три полковника-журналиста, представлявших Политическое управление погранвойск. Смотрели они на меня, смотрели, а потом говорят: «Ну и сколько ты можешь ещё сидеть в ответственных секретарях? Тебя выдвигать надо. Согласен?» Ну, какой же офицер откажется от выдвижения? В общем, предложили мне Читу. Поглядел я на карту, полистал энциклопедию и, успокаивая погрустневшую жену, посоветовал собирать чемоданы…

ОТ  ДАУРСКИХ  СТЕПЕЙ  -  ДО  ПЕРВОПРЕСТОЛЬНОЙ

Это был его первый самостоятельный участок работы. Едва вникнув в дела редакционные и  в специфику региона, он в целях взаимодействия и получения достоверной  информации быстро и легко установил связи с Читинским обкомом партии и горисполкомом, местными средствами массовой информации. Стал вести передачи о пограничниках на радио и телевидении. Но, конечно же, в первую очередь стремился сделать вверенную ему газету более массовой, разноплановой и  интересной.
Многие табу и цензорские ограничения были к тому времени сняты, и появилась возможность публиковать всё то, что ещё недавно казалось немыслимым. Появились новые направления и  рубрики на актуальные темы. Одна из них – «Острые грани перестройки». Раз в неделю под ней печатались материалы не только постановочные, проблемные, но и критические, которые вызывали ожидаемый резонанс.
В самом первом,  «запевном» материале  «Что за красивым фасадом?» речь шла об одной из застав считавшегося лучшим Приаргунского погранотряда. Подготовивший статью майор Алексей Малинский предупредил:
- Валерий Борисович, скажу сразу: материал разгромный. Застава, о которой идёт речь, не только  носит имя героя-пограничника Виталия Козлова, погибшего в период войны с милитаристской Японией, но и получила недавно переходящее Красное Знамя. На самом деле недостатков там по всем вопросам не счесть…
Было о чем задуматься редактору. Почитал материал сам и дал посмотреть его специалистам из штаба округа. Знающие офицеры подтвердили: всё написанное – верно.
Уже на следующий день после публикации на имя начальника войск округа пришла возмущённая телеграмма из штаба отряда.
- Тотчас раздался звонок от начальника войск генерал-майора Валерия Александровича Губенко, - вспоминает Мурин. – Он прямо спросил у меня: «В статье всё правильно написано? Вы уверены, что там стопроцентная правда?». «Там не вся правда, товарищ генерал, - ответил я. – Можем критики добавить ещё…». В общем, процесс пошёл. На состоявшемся вскоре заседании Военного совета, куда пригласили и меня, Губенко обратился к начальнику Приаргунского отряда и начальнику политотдела: «Что вам непонятно в данной публикации?» Те начали оправдываться: дескать, лучшая застава, а её журналисты взяли и несправедливо очернили, а потому их следует строго наказать. Начальник войск выслушал, а потом заключил: «Я верю редакции. Это вы не владеете обстановкой. Скажите честно: когда прочитали газету, на именную заставу выезжали или сразу телеграмму отправили?». «Телеграмму…» - понурились офицеры. «Поэтому езжайте, разбирайтесь и если не подтвердится хоть один факт, то будет опровержение». Ничего опровергать, конечно же, не пришлось. Как и по следующему критическому материалу «Под малиновый звон», развёрстанному на разворот. Речь там шла о военных строителях. После публикации началась серьёзная проверка, по результатам которой были приняты кадровые решения…
Много времени молодой редактор уделял организаторской работе. Впервые редакция провела слёт своих военкоров, а их набралось в огромном округе под триста человек. Многие приехали сами, а некоторых даже снимали вертолётами из застав горного Алтая.
Три дня шёл семинар. Военкоров учили писать, рассказывая о газетных жанрах и проводя тщательный разбор их творчества. Показали работу типографии, а затем провели экскурсию по Чите. В заключение в клубе перед военкорами выступили не только руководители округа, но и отрядов, которые ответили на все интересующие их вопросы. Каждому участнику семинара вручили специально изготовленные значки «Активисту газеты «Пограничник Забайкалья».
На пике перестройки, в декабре 1987-го, в Алма-Ате проводился представительный семинар-совещание идеологических  работников погранвойск. От забайкальских пограничников приехало пять человек, в том числе и редактор газеты, которому предложили выступить.
В докладе, который озвучил один из заместителей начальника Политуправления Пограничных войск КГБ СССР, неожиданно прозвучала критика в адрес Мурина «за экспериментаторство». Кто-то, видимо, очень постарался вставить эту критику в доклад. Дело в том, что раз в месяц забайкальцы начали выпускать двухцветные тематические номера малого формата. Это был результат одного из новшеств: в редакции стали практиковать работу дублёров из числа молодых сотрудников. Они, импровизируя, дублировали редактора, его заместителя, ответственного секретаря и начальников ведущих отделов. Так родились эти оригинальные спецвыпуски, которые журналисты коллективно и придумывали.
Мурин на критику отреагировал внешне спокойно. Но перед тем как выступить, все шесть специальных выпусков, которые привёз с собой, разложил в президиуме. Убеждал аргументировано, с цифрами и выкладками, причём, говорил не только о своих бедах редакторских, но и о проблемах, стоящих перед округом в целом.
Спецвыпуски понравились, выступление – импонировало. Настолько, что майора Мурина вскоре перевели служить в Москву на полковничью должность.
Вот только время было смутное, тревожное. Горбачёвская перестройка зашла в тупик, ещё не началась вакханалия, но страна уже балансировала на грани катастрофических потрясений. А должности у него были не простые, чисто идеологические: вначале лектор, а затем старший инструктор по печати Политуправления погранвойск. Следующая ступень в карьере оказалась ещё более для той поры сложной  – ответственный организатор Парткома КГБ СССР.
- Мне не раз доводилось встречаться с руководителем Комитета госбезопасности Владимиром Александровичем Крючковым, - вспоминает Мурин, -  он мне поставил задачу организовать центральную еженедельную газету КГБ СССР. В результате был подготовлен и с помощью моей родной питерской редакции газеты «Пограничник» отпечатан пилотный выпуск  такого издания. Я привёз его в Москву, но… На дворе было 21 августа 1991 года, памятник Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому на Лубянке сняли, а Ельцин подписал указ о роспуске КПСС. Вскоре я был направлен в недавно образованное книжно-журнальное издательство «Граница». Поначалу оно насчитывало всего шесть человек, но «под меня» добавили в штат ещё четырёх…
Три года он был главным редактором, а последующие семь лет начальником издательства. Именно при нём был заложен тот ёмкий потенциал, который помог издательству не только выжить, занять свою профессиональную нишу и динамично развиваться в последующем, вырастая из тесных рамок сугубо ведомственной структуры.
Он пунктиром очерчивает те годы, но я-то, в силу профессионального интереса, знаю, как стремительно в начале 1990-х книгоиздательство и особенно книготорговля  впали в затяжную стагнацию. Рушились крупные издательско-полиграфические комплексы, многие супер-популярные, с миллионными тиражами газеты и журналы оказались на грани выживания, а вместе с ними нищали талантливые писатели и журналисты.
Книжно-журнальное издательство «Граница» ФПС России выстояло. Причём отнюдь не за счёт одной лишь прикладной литературы, издающейся, как правило, по линии госзаказа. Но, прежде всего, при помощи самоорганизации и мобилизации внутренних резервов, привлечению в штат талантливых журналистов, писателей, организаторов полиграфического производства. Выстояло не только книгоиздание, ставшее  более конкурентоспособным,  - сохранились газеты, журналы. При этом неизменно, почти благоговейно  выдерживалась патриотическая традиция во всех видах выпускаемой продукции.
Вот это умение мгновенно ориентироваться в постоянно меняющейся обстановке, поразительная интуиция и эффективная организация творческого и производственного процесса позволили Мурину адаптироваться и к новому качеству жизни после увольнения в запас. Хотя экономическая ситуация в стране оставалась, мягко говоря, сложной.

…ПЛЮС СОВРЕМЕННЫЙ  МЕНЕДЖМЕНТ

Доктор философских наук, он успешно преподавал на кафедре управления Московского института национальных и региональных отношений. Мог и дальше преподавать, продолжая успешную научную карьеру, но ему, как всегда, потребовалось пусть неподъёмное на тот момент, но живое дело. И в 2001 году он создаёт ООО «Издательский дом  «Граница».
В одном из интервью Валерий Борисович откровенно поведал о том, с чего начинал: «Стол, три стула, компьютер, две крохотные комнаты в аренду. Бывало, что приходилось рисковать отчаянно: кредиты – та ещё головная боль! Больше всего боялся остаться без квартиры – пока в Москве получил собственную жилую площадь, семь лет мыкался по чужим углам. Но, видимо, по жизни я всё-таки везучий человек. Через некоторое время мы смогли создать полнокровное издательство, появились печатный салон и типография. За три года только книг мы выпустили в свет более полутора тысяч наименований». 
О том, что это были за книги, его дочь Юлия Валерьевна Низовцева, нынешний генеральный директор Издательской группы «Граница», отца своего дополнила: «Среди солидных изданий, которые мы выпускали, - ежегодные справочники «Московская область», «Центральный федеральный округ», «Мир инвестиций и финансов», монографии Академии наук, различных военных и правоохранительных ведомств, учебные пособия для вузов. А по заказу Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе выпускали всю полноцветную продукцию – от открыток до путеводителей для глав государств…»
Наладив работу в Издательском доме и поручив руководство им дочери, он некоторое время поработал главным специалистом по СМИ Вооружённых сил России, а затем стал генеральным директором ОАО «Издательский дом «Красная звезда». Постепенно под его непосредственным руководством, как генерального директора, оказались и другие родственные ОАО: «Воениздат», «Воентехиздат», «12-я Центральная типография», «Красный воин», «На страже Родины» ...
Став руководителем ФГУП «Издательство и типография «Красная звезда» в 2005 году, он, по отзывам авторитетных и непредвзятых специалистов, спас его от разорения, а затем  и бесславного уничтожения. Не зря, должно быть, 6 сентября 2010 года скупые на похвалу к иногородним москвичи торжественно открыли Доску почёта Хорошевского района столицы, в котором традиционно располагается «Красная звезда». На стенде, среди других знатных людей, - фотография Валерия Борисовича Мурина.
Старейшая центральная газета, начавшая свою историю в 1923 году, завоевавшая популярность в годы войны и мира не только среди военных, но и гражданского населения, в советское время она выходила массовым тиражом, и её можно было купить в любом киоске «Союзпечати». В 60 – 70 годы, когда в типографский комплекс «Красной звезды» поступило техническое и технологическое итальянское и немецкое оборудование, он выпускал более двух десятков печатных изданий тиражом в сотни тысяч экземпляров. А когда оборудование морально устарело, да  в ходе незадавшихся экономических реформ 90-х годов началось обвальное падение производства, ситуация сложилась критическая. Вместе с дефицитом заказов начался отток кадров и горячие, а точнее безответственные головы из Министерства обороны вознамерились, было, выставить типографию на торги.
- Валерий Борисович, как военный журналист со стажем, я знаком с комплексом «Красной Звезды» более сорока лет – часто печатался и бывал в самой «Звёздочке», работал в газете «Красный воин» и журнале «Советский воин», издававшихся в ней, а потому хорошо помню как его расцвет, так и бесславное угасание. Последнее впечатление, когда побывал здесь лет семь назад, было угнетающим – настолько всё показалось запущенным. Как удалось навести порядок, совершить качественный рывок вперёд, сделав «Красную звезду» крупнейшим издательско-полиграфическим комплексом России?
- Если говорить в целом, то  ведомственную типографию срочно и без потерь требовалось перевести в Издательский дом с диапазоном широкого профиля. Сразу же начали создавать современную службу маркетинга и рекламы, одновременно внедряя современную технику и технологию. Максимально использовали возможности Интернета. При этом особой  заботы требовали кадры – с точки зрения повышения профессиональной подготовки и улучшения условий их труда. А вот когда коллектив стал стабильным, и работа наладилась, то пришли не только деньги, что само по себе важно, но и престиж. Следом - многочисленные награды. В 2007-м, к примеру, мы получили международную премию «Европейский стандарт», которую нам торжественно вручили в штаб-квартире Совета Европы.
- Но потом-то грянул кризис?
- Я уже не раз высказывался по этому поводу. Кризис – такая же важная часть жизни, как и его отсутствие. Для одних он – константа. А для «Красной звезды» он стал реальной возможностью осмотреться, подумать, выработать новую стратегию и трудиться с учётом появившихся возможностей. Так, в результате жёсткой конкурентной борьбы мы потеряли в качестве заказчика одну газету, а приобрели 16 новых. Среди них «Культура», «Время новостей», «Учительская газета», «Советская Россия».
- И что во всём этом главное?
- Многое. Тут – и инвестиции, и текущая экономика, и разумное планирование, и оправданный риск. Но в любом случае надо работать по всем направлениям на перспективу. Возьмём, опять-таки, те же кадры. По данным Межрегиональной ассоциации полиграфистов в конце 2008 – начале 2009 годов штаты типографий в целом по России были сокращены на 46 процентов, а персонал «Красной звезды» за тот же период вырос на 10 процентов. Именно думая о будущем, мы заключили договоры с двумя полиграфическими колледжами и Университетом печати. Теперь учащиеся и студенты проходят в «Красной звезде» стажировку и многие из них после выпуска здесь остаются.. Важнейший стимул – зарплата, которую мы подняли на 20 – 30 процентов. Ну и, конечно же, - социальный пакет. Издательский дом содержит свой оздоровительный центр с постоянно дежурящим медицинским работником. Имеется собственное кафе, где дневная смена оплачивает питание со скидкой в 50 процентов, а вечерняя и ночная питаются бесплатно. Профсоюзная организация, кроме того, предоставляет работникам льготные путёвки, организует бесплатные экскурсии, летний отдых и досуг для детей…
…Мы проговорили весь тот промозглый и ветреный декабрьский день 2011 года в его тёплом краснозвёздовском кабинете, прервавшись лишь на обед. И мне всё это время не верилось, что через каких-то две недели у Валерия Борисовича Мурина 60-летний юбилей. Ведь он такой же  харизматический, с тем же сильным характером и неизменной манерой поведения, лишённой сухой прагматичности  в отношениях с людьми. Мало изменился и внешне. Разве что в волосах чуть добавилось импозантной седины.
Уже дома, в Санкт-Петербурге, я долго думал над тем, как закончить очерк. А потом вдруг решил: традиционной концовки не будет! Биография этого талантливого человека и настоящего офицера продолжается. Надеюсь, мы ещё к ней вернёмся.

 (Из книги «В свет!» - М.: Граница, 2012)